"ОН ОСТАЛСЯ САМИМ СОБОЙ..."

Игорь Ев­гень­евич Рейф, 1938 г.р. ро­дил­ся и вы­рос в Мос­кве. По об­ра­зова­нию врач. Пе­чатать­ся на­чал в 1990-е го­ды. Ав­тор книг: "Знай, что у ме­ня впе­реди хо­рошее бу­дущее. По­весть о нез­на­мени­том вы­пус­кни­ке МГУ", М., 2000; "Пе­ред глав­ным вы­зовом ци­вили­зации" М.,  2005 (в со­авт.); "Ге­нии и та­лан­ты. Трое рос­сий­ских уче­ных в зер­ка­ле со­вет­ской судь­бы". М.,  2007; Sustainable Development and the Limitation of Growth. Future Prospects for World Civilization. Berlin - Heidelberg: Springer/Praxis 2009 (со­ав­то­ры: V. Danilov-Danil'yan,  K.Losev). С 1998 г. жи­вет в Гер­ма­нии.

Фев­раль 1964 го­да, от­де­ление для "по­лити­чес­ких" ин­сти­тута им. Серб­ско­го. Его оби­тате­ли - в ос­новном про­летар­ская и по­луп­ро­летар­ская пуб­ли­ка: двое сол­дат, де­зер­ти­ровав­ших из ар­мии, ра­бочий, рас­простра­няв­ший лис­товки о со­быти­ях в Но­вочер­кас­ске, уго­лов­ник, прис­ланный из зо­ны за тет­радку с по­лити­чес­ки­ми анек­до­тами, быв­ший "лес­ной брат" из Лит­вы и т.д. Дол­го пус­то­вав­шую оди­ноч­ную па­лату спеш­но го­товят для ка­кого-то но­вого пос­то­яль­ца, и здеш­ние ста­рожи­лы этим край­не за­ин­три­гова­ны. Но вот раз­да­ет­ся скре­жет от­пи­ра­емых зам­ков, и в от­де­ление вво­дят ка­кого-то но­вич­ка. Ре­гис­три­ру­ют в жур­на­ле де­жур­ной мед­сес­тры и про­вожа­ют в ту са­мую при­готов­ленную для не­го па­лату.

Ник­то не ус­пел его тол­ком раз­гля­деть, и это еще боль­ше под­хлес­ты­ва­ет лю­бопытс­тво ис­тоско­вав­шихся в не­воле лю­дей. Кто-то вы­зыва­ет­ся сбе­гать взгля­нуть на но­вень­ко­го, но тут на по­роге об­щей па­латы по­яв­ля­ет­ся он сам. Вы­сокий, круп­ный, лет шес­ти­деся­ти, он выг­ля­дел бы весь­ма вну­шитель­но, ес­ли б не шу­тов­ской пи­жам­ный кос­тюм, на­пялен­ный на не­го буд­то в нас­мешку, со шта­нина­ми вы­ше щи­коло­ток и не­дос­та­ющи­ми до за­пяс­тий ру­кава­ми. Он стар­ше всех здесь при­сутс­тву­ющих и яв­но бо­лее вы­соко­го со­ци­аль­но­го ста­туса, что еще боль­ше усу­губ­ля­ет вла­де­ющее им чувс­тво не­лов­кости. Но ник­то в па­лате не спе­шит прий­ти ему на по­мощь. В те­чение ми­нуты все мол­ча изу­ча­ют при­шель­ца, по­ка, на­конец, пре­одо­лев сму­щение, он не про­из­но­сит: "Здравс­твуй­те, хлоп­цы!"

Так опи­сыва­ет­ся в вос­по­мина­ни­ях Юрия Грим­ма по­яв­ле­ние в этих не­доб­ро из­вес­тных сте­нах  Пет­ра Гри­горь­еви­ча Гри­горен­ко, толь­ко-толь­ко всту­пив­ше­го на "дис­си­дент­скую тро­пу" и впер­вые стол­кнув­ше­гося с со­вет­ской реп­рессив­ной ма­шиной. Это очень важ­ный мо­мент в би­ог­ра­фии и  судь­бе опаль­но­го ге­нера­ла, мож­но да­же ска­зать, мо­мент ис­ти­ны, ког­да он вот так, ли­цом к ли­цу, встре­ча­ет­ся с так на­зыва­емы­ми "прос­ты­ми людь­ми", ра­ди ко­торых, собс­твен­но, и бы­ла за­те­яна его дон­ки­хот­ская ак­ция с рас­простра­нени­ем ан­тихру­щев­ских лис­то­вок у про­ход­ной за­вода "Серп и мо­лот". И спа­сибо Юрию Грим­му за то, что он до­нес до нас этот при­меча­тель­ный эпи­зод.

О  П.Г.Гри­горен­ко, во­об­ще го­воря, на­писа­но не так уж мно­го. Го­раз­до боль­ше из­вес­тны его собс­твен­ные ме­му­ары "В под­полье мож­но встре­тить толь­ко крыс", да и те, в си­лу ма­лого их ти­ража, дав­но уже ста­ли биб­ли­ог­ра­фичес­кой ред­костью. А из то­го, что на­писа­но о нем дру­гими, сле­ду­ет в пер­вую оче­редь наз­вать эс­се На­ума Кор­жа­вина "Над стра­ница­ми жиз­ни Пет­ра Гри­горен­ко" - плод глу­боких раз­ду­мий над его ме­му­ара­ми - и боль­шой трех­по­лос­ный очерк Эд.По­лянов­ско­го "Мя­теж­ный ге­нерал". Пер­вое выш­ло в свет в 1986 г.,  то есть еще при жиз­ни Гри­горен­ко, вто­рой - в 1994 г., спус­тя  семь лет пос­ле его смер­ти.

Но и то и дру­гое от­де­ля­ет от се­год­няшне­го дня рас­сто­яние в 15 и 20 лет. А меж­ду тем, вы­рос­ло уже це­лое по­коле­ние, зна­ющее о за­меча­тель­ном пра­воза­щит­ни­ке толь­ко по­нас­лышке. Но ес­ли к его 90-ле­тию, от­ме­чав­ше­муся в 1997 г., вы­шел Указ пре­зиден­та Рос­сии "Об уве­кове­чении па­мяти П.Г.Гри­горен­ко" (ос­тавший­ся, увы, не­ре­али­зован­ным), то есть влас­ти на тот мо­мент от­да­вали се­бе от­чет о зна­чении этой фи­гуры в но­вей­шей рос­сий­ской ис­то­рии, то его 100-ле­тие два го­да на­зад прош­ло в пол­ном мол­ча­нии, что са­мо по се­бе крас­но­речи­вее вся­ких слов.

Под­го­тов­ленный к пе­чати, но по­ка не из­данный сбор­ник "Он ос­тался са­мим со­бой..." с вос­по­мина­ни­ями, стать­ями и дру­гими ма­тери­ала­ми, пос­вя­щен­ны­ми пра­воза­щит­ной де­ятель­нос­ти П.Г. Гри­горен­ко, как раз и приз­ван про­бить эту  глу­хую сте­ну мол­ча­ния и рас­ска­зать се­год­няшне­му чи­тате­лю, кто же он был, этот "мя­теж­ный ге­нерал", и по­чему поль­зо­вал­ся та­кой по­пуляр­ностью в пра­воза­щит­ных кру­гах, вы­зывая в то же вре­мя от­ча­ян­ную не­нависть влас­тей, до­бив­шихся в кон­це кон­цов во вре­мя  его пре­быва­ния в гос­тях у сы­на в Нью-Й­ор­ке ли­шения его  со­вет­ско­го граж­данс­тва (воп­рос об этом рас­смат­ри­вал­ся на уров­не  По­лит­бю­ро ЦК).

"Каж­дый дис­си­дент-пра­воза­щит­ник, - го­ворит­ся в статье Юрия Ор­ло­ва, - был костью в про­паган­дист­ском гор­ле со­вет­ской сис­те­мы, но Гри­горен­ко как лич­ность был осо­бая кость. Его вли­яние на лю­дей внут­ри стра­ны - а с ним стал­ки­валось ис­клю­читель­но мно­го на­рода на всех уров­нях об­щес­тва - вы­тека­ло из его "прос­то­го" про­ис­хожде­ния, вы­соко­го ге­нераль­ско­го по­ложе­ния, его бо­гатой би­ог­ра­фии как ве­тера­на Оте­чес­твен­ной вой­ны и бе­зус­ловно­го пат­ри­ота, и его об­щи­тель­но­го ха­рак­те­ра.  Все это прив­ле­кало к не­му лю­дей са­мого раз­но­го тол­ка и са­мых раз­ных убеж­де­ний. В от­ли­чие от мно­гих дру­гих за­меча­тель­ных пра­воза­щит­ни­ков, он ни в ко­ей ме­ре не был да­лек от на­рода. От­сю­да осо­бая ре­ак­ция ре­жима на по­яв­ле­ние в оп­по­зиции ге­нера­ла Гри­горен­ко".

А вот еще один эпи­зод из то­го же сбор­ни­ка, опи­сан­ный Ан­дре­ем Амаль­ри­ком. Эпи­зод не ме­нее при­меча­тель­ный, чем при­веден­ный в на­чале статьи, пос­коль­ку в нем рас­ска­зыва­ет­ся о сво­его ро­да звез­дном ча­се ге­нера­ла - его выс­тупле­нии на по­хоро­нах пи­сате­ля Алек­сея Кос­те­рина, боль­ше­вика с до­рево­люци­он­ным  ста­жем, про­шед­ше­го цар­скую ка­тор­гу и ко­лым­ские ла­геря, а в 1960-е го­ды под­нявше­го свой го­лос в за­щиту реп­ресси­рован­ных ма­лых на­родов - че­чен­цев, ин­гу­шей, нем­цев По­волжья. Для Гри­горен­ко он был не толь­ко стар­шим дру­гом, сыг­равшим ве­дущую роль в ста­нов­ле­нии его граж­дан­ско­го са­мосоз­на­ния, но и еди­номыш­ленни­ком. Как впос­ледс­твии вспо­минал с улыб­кой Петр Гри­горь­евич, они с Кос­те­риным да еще с пред­се­дате­лем ла­тыш­ско­го  кол­хо­за Ива­ном Яхи­мови­чем сос­тавля­ли "ком­му­нис­ти­чес­кую фрак­цию" пра­воза­щит­но­го дви­жения, сох­ра­няя до по­ры до вре­мени юно­шес­кую ве­ру в при­тяга­тель­ность  и си­лу мар­ксо­ва фан­то­ма.

И все же тра­ур­ная це­ремо­ния 12 но­яб­ря 1968 го­да в ри­ту­аль­ном за­ле мос­ков­ско­го кре­мато­рия выш­ла да­леко за рам­ки обык­но­вен­ной граж­дан­ской па­нихи­ды и на­дол­го вре­залась в па­мять ее учас­тни­ков, прев­ра­тив­шись в пол­но­мас­штаб­ную граж­дан­скую ак­цию, по­мешать ко­торой не смог­ли да­же при­сут­сутво­вав­шие там сот­рудни­ки хо­рошо всем из­вес­тно­го уч­режде­ния.

"Боль­шой зал был по­лон, - вспо­мина­ет Амаль­рик. - Не толь­ко соб­ра­лись мос­ков­ские дис­си­ден­ты и родс­твен­ни­ки Кос­те­рина, но и пи­сате­ли, крым­ские та­тары, че­чены, ин­гу­ши, прос­то со­чувс­тву­ющие, а так­же инос­тран­ные кор­респон­денты и ге­бис­ты - из рас­че­та де­сять на од­но­го кор­респон­дента. Про­изош­ло не­кото­рое за­меша­тель­ство: на­ши де­вуш­ки ста­ли раз­да­вать чер­но-крас­ные лен­точки на бу­лав­ках, об­хо­дя сту­качей, так что ов­цы бы­ли яв­но от­де­лены от коз­лищ. Все те­перь смот­ре­ли не в ли­цо друг дру­гу, а на грудь - при­коло­та ли тра­ур­ная лен­точка.

Ор­га­нист - лы­сый ев­рей с ус­та­лым и без­различ­ным ли­цом - за­иг­рал Ба­ха, и ког­да он кон­чил, на три­буну под­нялся Петр Гри­горь­евич. "То­вари­щи!" - ска­зал он, и в этот мо­мент мик­ро­фон от­клю­чили, но у Гри­горен­ко был дос­та­точ­но гром­кий, ге­нераль­ский го­лос. Он на­чал с теп­лых лич­ных слов о Кос­те­рине, как мно­го Кос­те­рин для не­го зна­чил, как он из бун­та­ря прев­ра­тил его в бор­ца, и за­гово­рил о его борь­бе: "Раз­ру­шение бю­рок­ра­тичес­кой ма­шины - это преж­де все­го ре­волю­ция в умах, в соз­на­нии лю­дей... Важ­ней­шая за­дача се­год­няшне­го дня - бес­ком­про­мис­сная борь­ба про­тив то­тали­тариз­ма, скры­ва­юще­гося под мас­кой так на­зыва­емой "со­ци­алис­ти­чес­кой де­мок­ра­тии". Это­му он и от­да­вал все свои си­лы!"

Все это вре­мя же­на ав­то­ра вос­по­мина­ний не сво­дила глаз с ор­га­нис­та и ви­дела, как ме­нялось его ли­цо. "Сна­чала он, ви­димо, прос­то не слу­шал, по­том ли­цо его ста­ло вы­тяги­вать­ся, че­люсть от­висла, взгляд вы­ражал ве­личай­шее не­до­уме­ние. Ни­чего по­доб­но­го он не слы­шал за всю свою, ве­ро­ят­но, дол­гую ра­боту в кре­мато­рии. Впро­чем, ник­то ни­чего по­доб­но­го не слы­шал нес­коль­ко де­сяти­летий: в Мос­кве со­вер­шенно от­кры­то при сте­чении нес­коль­ких сот че­ловек бы­ла про­из­не­сена по­лити­чес­кая речь. Ге­бис­ты бы­ли в рас­те­рян­ности: бро­сить­ся ли им, оп­ро­киды­вая гроб, на воз­вы­шение и ста­щить Пет­ра Гри­горь­еви­ча - или же слу­шать до кон­ца.

"Ва­ше вре­мя ис­текло!" - дваж­ды пре­рыва­ли его го­лос, на этот раз че­рез мик­ро­фон, но Гри­горен­ко про­дол­жал го­ворить и за­кон­чил: "Не спи, Алеш­ка! Во­юй, Алеш­ка Кос­те­рин! Мы, твои друзья, не от­ста­нем от те­бя! Сво­бода бу­дет! Де­мок­ра­тия бу­дет!"

- Ну, Пет­ро, со­бирай ве­щич­ки, - ска­зала ему тем же ве­чером же­на Зи­на­ида Ми­хай­лов­на (пов­то­ряю это с ее слов), и это не бы­ло пре­уве­личе­ни­ем. Столь дер­зкой де­монс­тра­ции влас­ти  ему прос­тить не мог­ли,  тем бо­лее что ба­гаж его  пра­воза­щит­ных "прег­ре­шений" пол­нился с каж­дым днем. Так что от­ны­не его но­вый арест ос­та­вал­ся лишь де­лом вре­мени. К то­му же в нас­ледс­тво от А.Е.Кос­те­рина Гри­горен­ко дос­та­лась еще и крым­ско-та­тар­ская проб­ле­ма, и он без ко­леба­ний при­нял на сво­их пле­чи этот но­вый не­лег­кий груз.

Ко­нец 1960-х го­дов при­нято счи­тать "зо­лотым ве­ком" дис­си­дент­ско­го дви­жения, или пе­ри­одом "бу­ри и на­тис­ка". Ник­то ни­кого не аги­тиро­вал, лю­ди при­ходи­ли са­ми (все-та­ки го­ды хру­щев­ской от­те­пели не прош­ли бес­след­но), и те, кто вли­вал­ся в эти пра­воза­щит­ные ря­ды, как и Гри­горен­ко, уже ни­чего  не бо­ялись. "И ес­ли бы мне пред­сто­яло за­ново ор­га­низо­вать этот ми­тинг, - вспо­минал он впос­ледс­твии о сво­ей ре­чи над гро­бом А.Е.Кос­те­рина, - и я знал, что за этим пос­ле­ду­ет сно­ва пси­хуш­ка, я пос­ту­пил бы так же".

 Имен­но в те го­ды на­чина­ет вы­ходить "Хро­ника те­кущих со­бытий", до­кумен­таль­но фик­си­ру­ющая все из­вес­тные ее ав­то­рам слу­чаи прес­ле­дова­ния по по­лити­чес­ким мо­тивам, соз­да­ет­ся "Ини­ци­атив­ная груп­па по за­щите прав че­лове­ка в СССР" - пред­шес­твен­ни­ца всех бо­лее поз­дних пра­воза­щит­ных объ­еди­нений, ор­га­низу­ют­ся пи­кеты пе­ред зда­ни­ем су­дов, где рас­смат­ри­вались де­ла пра­воза­щит­ни­ков, с тре­бова­ни­ем соб­лю­дения пра­вовых и кон­сти­туци­он­ных норм.

Но и влас­ти не си­дели сло­жа ру­ки, от­ве­чая на каж­дую пра­воза­щит­ную ак­цию ак­ци­ями реп­рессив­ны­ми. Дли­нен этот пе­чаль­ный спи­сок, в из­вес­тной ме­ре и мар­ти­ролог, и не слу­чай­но пер­вую часть сво­его очер­ка о П.Г. Гри­горен­ко Эд.По­лянов­ский наз­вал "Это бы­ла вой­на". А на вой­не без жертв не бы­ва­ет...  Не­кото­рые, как Юрий Га­лан­сков и Ана­толий Мар­ченко, так и не выш­ли из зо­ны - умер­ли в ла­гере. Дру­гие выш­ли не­из­ле­чимо боль­ные, век мно­гих из них был уже не­долог. Третьи, как Илья Га­бай, не вы­дер­жав страш­но­го пси­холо­гичес­ко­го нап­ря­жения, по­кон­чи­ли с со­бой вско­ре пос­ле вы­хода на сво­боду  или, как Ана­толий Якоб­сон, - от нос­таль­гии в вы­нуж­денной эмиг­ра­ции.

Гри­горен­ко арес­то­вали в мае 1969 го­да в Таш­кенте (за­дер­жать его в Мос­кве все же не ре­шились), ку­да он при­ехал на про­цесс над ак­ти­вис­та­ми крым­ско-та­тар­ско­го дви­жения. А пос­ле это­го но­вый суд и но­вая су­деб­но-пси­хи­ат­ри­чес­кая эк­спер­ти­за, вы­нес­шая угод­ный влас­тям вер­дикт: нев­ме­ня­ем. Пос­ле че­го  еще 5 лет пре­быва­ния в пси­хуш­ке, из ко­торых 3,5 го­да в од­ной из са­мых страш­ных - в Чер­ня­хов­ской, что под Ка­линиг­ра­дом. Под­борка ни­ког­да еще не пуб­ли­ковав­шихся пи­сем от­ту­да - бес­ценных сви­детель­ств  бла­городс­тва его ду­ши и бес­при­мер­но­го му­жес­тва - то­же вклю­чена в пред­став­ля­емый здесь сбор­ник.

"Роль Гри­горен­ко в ста­нов­ле­нии об­щес­твен­но­го дви­жения 1960-1980-х го­дов, - пи­сал в пре­дис­ло­вии к кни­ге его ме­му­аров Сер­гей Ко­валев, - преж­де все­го - нравс­твен­ная. По­пав в но­вую для се­бя об­ста­нов­ку, - нер­вную, нап­ря­жен­ную, нас­квозь про­низан­ную ин­телли­гент­ски­ми, су­губо "граж­дан­ски­ми" ком­плек­са­ми, - он ос­тался са­мим со­бой, в пол­ной ме­ре сох­ра­нил при­сущую ему пря­моту и яс­ность суж­де­ний, чис­то­ту ду­ши, до­ходя­щую иног­да до на­ив­ности. И это не мог­ло не вли­ять на тех, кто тес­но с ним об­щался. В сущ­ности, ак­тивное учас­тие Пет­ра Гри­горь­еви­ча в фор­ми­рова­нии пра­воза­щит­но­го дви­жения бы­ло очень не­дол­гим: с 1967-1968 и до мая 1969 го­да, ког­да его арес­то­вали.  Но от­пе­чаток его лич­ности сох­ра­нил­ся не толь­ко в его стать­ях и кни­гах, - он и нес­коль­ко по­доб­ных ему лю­дей за­дали дви­жению нравс­твен­ный уро­вень на мно­го лет впе­ред".

Эти сло­ва Сер­гея Ко­вале­ва и взя­ты за­голов­ком сбор­ни­ка, под­го­тов­ленно­го к 100-ле­тию П.Г.Гри­горен­ко. По­тому что ос­тать­ся са­мим со­бой, прой­дя, по вы­раже­нию Н.Кор­жа­вина, че­рез все соб­лазны той кро­вавой эпо­хи, это, мо­жет быть, и  бы­ло са­мым глав­ным эк­за­меном и на сжа­тие и на ду­шев­ный из­лом, ко­торый Гри­горен­ко вы­дер­жал с честью и не­под­ра­жа­емым дос­то­инс­твом.

ПОВ­ТО­РЮСЬ НА­ПОС­ЛЕ­ДОК: СБОР­НИК ЭТОТ, ПОЗ­ВО­ЛЯ­ЮЩИЙ УВИ­ДЕТЬ ВЫ­ДА­ЮЩЕ­ГОСЯ ПРА­ВОЗА­ЩИТ­НИ­КА КАК БЫ СО СТО­РОНЫ - ГЛА­ЗАМИ ПИ­САТЕ­ЛЕЙ, ЖУР­НА­ЛИС­ТОВ, СО­РАТ­НИ­КОВ ПО ПРА­ВОЗА­ЩИТ­НОЙ БОРЬ­БЕ - И ВКЛЮ­ЧА­ЮЩИЙ В СЕ­БЯ КАК НЕ ПУБ­ЛИ­КОВАВ­ШИ­ЕСЯ, ТАК И ОПУБ­ЛИ­КОВАН­НЫЕ, НО ПО­ЛУЗА­БЫТЫЕ ЗА ДАВ­НОСТЬЮ ЛЕТ МА­ТЕРИ­АЛЫ, ПО­КА НЕ УВИ­ДЕЛ СВЕТ И ЖДЁТ СВО­ЕГО ИЗ­ДА­ТЕЛЯ.